В редакцию ГОЛОСа обратился запорожский бизнесмен Максим Дрозденко с просьбой осветить нестыковки в деле о пожаре, произошедшем в ночь на 2 октября в Александровском районе города.
По словам Максима Дрозденко, действия правоохранителей могут быть расценены как пособничество в сокрытии следов преступления.
Далее редакция ГОЛОСа приводит полный текст документа, предоставленного Максимом Дрозденко.
1) Версия убийства и поджога — продавцы с оптового рынка одной из версий пожара считают намеренный поджог с целью скрыть следы убийства одного из арендаторов. Эту же версию широко распространили и СМИ. Существует большое количество свидетелей, которые наблюдали ссору между арендаторами. Причиной ссоры был дележ денег, заработанных при продаже фуры картошки. Непосредственно перед пожаром очевидцы слышали ругань и шум драки, обратили внимание на то, что огонь распространялся против ветра, но полиция не зафиксировала показания данных очевидцев протоколами опроса, что указывает на бездеятельность следственных органов в отработке данной версии.
2) Доступ к месту происшествия посторонних лиц — после осмотра места происшествия сотрудники полиции опечатали его и выставили пост охраны. Однако несмотря на установленный запрет проникновения посторонних в сгоревшее помещение, полиция (никак не фиксируя данные действия) дала разрешение неизвестным лицам кавказской национальности (предположительно азербайджанцам) на вход в помещение и изъятие оттуда вещей и денег. Данные действия со стороны полиции могут быть расценены как пособничество в сокрытии следов преступления.
3) Выдача трупов родственникам без проведения СМЭ — во время заседания 04 октября 2017 года прокурор в своей речи заявил, что трупы погибших на пожаре людей были выданы родственникам для их захоронения. Учитывая, что одной из версий возгорания здания была и есть версия поджога с целью скрыть следы убийства, прокуратура и следственные органы даже не потрудились назначить медицинские экспертизы с целью установления наличия следов насильственной смерти погибших. Этот факт также указывает на предвзятость и нарушение процессуального порядка ведения расследования происшествия.
4) Отсутствие пожарно-технической экспертизы — с момента возникновения пожара и по настоящее время следственные органы (в силу халатности, непрофессионализма или еще каких-либо факторов) не назначили самую главную экспертизу, которая могла бы стать основным доказательством виновности (либо невиновности) ряда лиц в страшном происшествии, а именно: пожаро-техническая экспертиза при расследовании данной категории дел является ключевой. И именно по ее результатам можно утверждать, следствием чего стал пожар – замыканием электропроводки, умышленного поджога либо нарушением правил пожарной безопасности со стороны владельцев (арендаторов, сотрудников).
Также следует обратить особое внимание на игнорирование существенных фактов при проведении расследования органами следствия, таких как:
— Хостела в сгоревшем здании не существовало — данное здание имело офисно-складское назначение. Вывод о присутствии хостела в сгоревшем здании был сделан сотрудниками МЧС из-за наличия на стене рекламного щита хостела «Европа». Абсурдность данного заявления заключается в том, что обычно предприниматель, имеющий аналогичный бизнес, вряд ли бы разместил на своем здании информацию, которая рекламирует бизнес конкурента. Изначально в СМИ прошла информация о том, что горел хостел «Европа» и его владельцы не дали опровержения такой информации. Однако факт существования долгосрочных арендных отношений между Комовой И. А. и потерпевшими от пожара подтверждается текстом подозрения, непосредственно предъявленным органами следствия.
— Договор об аренде помещений — этот документ согласно требованиям Правил пожарной безопасности содержит условие об ответственности за соблюдение арендаторами правил пожарной безопасности. Действующим законодательством не предусмотрена ответственность арендодателя о соблюдении этих правил, по согласованию сторон ответственность за соблюдение правил и применение правил противопожарной безопасности возлагалось именно на арендатора. Ирина Комова предоставила в органы следствия договор, в котором ответственность за соблюдение мер пожарной безопасности возлагалась именно на арендаторов, однако этот документ был проигнорирован.
— Ввод в эксплуатацию здания хлебозавода — данное здание было построено и введено в эксплуатацию как промышленное, стало быть, соответствовало всем действующим нормам пожарной безопасности. С момента ввода в эксплуатацию здания оно не перестраивалось, целевое назначение не изменялось, данный факт подтверждается результатами проверок, которые проводились вплоть до 2010 года. Какие-либо нарушения пожарной безопасности здания не более чем абстрактные утверждения, не имеющие доказательств.
— Локация пожара — помещение на втором этаже здания выгорело с двух противоположных сторон, не задев при этом середину, несмотря на то, что отделка внутри здания деревянная. Это обстоятельство указывает на то, что пожар начался вследствие намеренного поджога. Однако нигде в протоколах осмотра об этом речи не идет, что также в свою очередь указывает на бездеятельность следственных органов в отработке версии умышленного поджога.
— Осмотр сейфа — без каких-либо протокольных фиксаций и санкций суда сотрудниками полиции был вскрыт сейф, расположенный внутри сгоревшего здания, и оттуда были изъяты деньги и документы. Эти действия являются строгим нарушением процессуального законодательства и влекут за собой возможность со стороны полиции в дальнейшем перекручивать истинные факты. Т.к. установить, что это были за папки с документами и деньги, будет невозможно. Вполне вероятно, что именно эти изъятые документы содержат в себе информацию, необходимую для установления истины.
— Публикации в СМИ о предстоящем аресте — предстоящее задержание директора «Приват Инвест Групп» широко было освещено в средствах массовой информации и в интернет-изданиях. Несмотря на это, Ирина Комова явилась на вызов следователя и привезла с собой все имеющиеся у нее на руках документы, которые могли быть полезными для следствия. В кабинете следователя, не предъявив подозрений в совершении каких-либо деяний, Комова И.А. была задержана. Задержание произошло (со слов следователя) на основании показаний «очевидцев». После ознакомления стороной защиты с данными показаниями «очевидцев» выяснилось, что никто из свидетелей происшествия Комову не видел и никогда не мог видеть, поскольку деятельностью здания занимался управляющий.
— Представление об аресте — для избрания меры пресечения Комовой И.А. прокуратурой было подготовлено представление, в котором сторона обвинения требовала суд применить к подозреваемой содержание под стражей без права внесения залога. При этом прокуратура и следователь ссылались на абстрактные риски, ничем не подтвержденные. Такие как возможность скрыться от следствия, влиять на свидетелей, возможность уничтожения доказательной базы и т.п. Также прокурор в своей речи привел аналогию с событиями в одесском лагере «Виктория», которые никаким образом не связаны с пожаром в здании на Жуковского. Это дает все основания утверждать, что данный арест необходим был для пиара в глазах общественности и отчетности о быстро проделанной работе вышестоящими органами. При этом сторона обвинения «забыла» в своем представлении об аресте указать о крепких социальных связях подозреваемой, о наличии больного несовершеннолетнего ребенка, матери-пенсионерке и брате-инвалиде, которые фактически находятся на содержании Комовой. Также сторона защиты предоставила большое количество положительных характеристик от бизнес-партнеров Комовой, которые прокуратура просила не брать во внимание судом, не объясняя при этом причины такого недоверия.
— Апелляционное обжалование определения суда — после оглашения вступительной и резолютивной части определения судом 04 октября 2017 года прокуратура незамедлительно заявила о том, что намерена его обжаловать. Не зная мотивировки решения суда о причинах избрания меры пресечения в виде домашнего ареста, прокуратура решила подавать апелляцию. Это лишний раз свидетельствует о том, что следствие с предубеждением относится к подозреваемой и имеет немотивированное желание держать Комову в СИЗО.
— Отказ от предоставления какой-либо информации стороне защиты — следователь, в производстве у которого находится данное уголовное дело, отказал в ходатайстве стороны защиты в ознакомлении со следственными действиями, которые проводятся в рамках данного производства. Этим самым следователь в очередной раз нарушил нормы процессуального законодательства (в частности задавать вопросы экспертам и заявлять отводы эксперту). Также следует отметить, что адвоката и эксперта следственные органы не допустили участвовать в осмотре места происшествия.
— Изъятие документов и денег без участия понятых — следователь провел осмотр документов, изъятых с Жуковского,36, без участия понятых. Изъятые договоры не соответствовали копиям, предоставленным в суде в качестве доказательной базы, поскольку в протоколе осмотра указаны договоры КОМОВОЙ МАРИНЫ ВЛАДИМИРОВНЫ, а не Ирины Александровны. Также остается неизвестной судьба изъятых на месте происшествия денег, так как их присутствие и количество в протоколах не указано.